Дельфины уплыли
Ольга Цыбульская, корреспондент «Среда обитания» журнала «Русский репортер»

«Нас захватили рейдеры!» — почти кричала в трубку Лена Васильева, пресс-секретарь Московского дельфинария. Рейдеры — мастера хитрых схем, но в этом случае все оказалось просто и глупо. Шесть российских дельфинариев, гордость нашей науки — стали собственностью кипрского офшора в результате несложной трехходовки и одной подписи этой истории вряд ли можно найти правых и виноватых. Хочется, но не получается. Бывший директор ООО «Утришский дельфинарий» Лев Мухаметов подписал договор купли-продажи шести российских дельфинариев своей собственной рукой и не под дулом пистолета. Обученные животные, научные разработки и контракты, дельфинотерапия для больных детей, которой нет больше нигде в России, — все продано. «Я думал, что договор останется на бумаге», — по-детски оправдывается Мухаметов.

Дельфин может научить двигаться и общаться

Новые владельцы ООО «Утришский дельфинарий» — те, что стоят за формальным приобретателем, — получили собственность, которой не могут распорядиться. Компьютер оказался в руках неандертальцев. Как кормят и лечат дельфинов, как их тренируют, как поддерживают нужный состав и температуру воды — об этом новый директор понятия не имеет, а специалисты отказываются с ним работать. Главное богатство — ластоногие — пока плавают, едят и теряют навыки, выработанные годами тренировок.

Если в этой истории нет правых и виноватых, то пострадавшие уж точно есть. Это прежде всего 47 детей, страдающих различными заболеваниями, для которых дельфинотерапия была едва ли не единственным окном в мир.

Захват и дети

— Во время захвата здания был очень неприятный эпизод, — рассказывает Елена Бутова, врач и руководитель реабилитационного центра Московского дельфинария. — Как раз в это время в бассейне с дельфинами плавал ребенок, семья которого пострадала от рейдерского захвата квартиры. У ребенка минимальная мозговая дисфункция, и на состояние аффекта он реагирует нарушениями дыхания, может задохнуться. Когда в бассейн вошли крепкие ребята и потребовали, чтобы все покинули помещение, у его матери случилась истерика.

Елена Бутова говорит о дельфинотерапии осторожно. Она не произносит слово «чудо». Конечно, чудес не бывает. Такие диагнозы, как аутизм или синдром Дауна, — навсегда.

Лев Мухаметов вложил в дельфинов больше 25 лет своей жизни

— Общение с дельфинами нельзя заменить никакими процедурами, — объясняет она, — это общение с животными, и к тому же общение в воде.

Елена знает много почти чудесных историй:

— Был у нас мальчик, его принесли в три года с очень тяжелой формой ДЦП. Полностью парализованы руки и ноги, голову плохо держал, но интеллект сохранный. Сначала в бассейне у Олега начали потихоньку оживать руки. Первые два-три года он учился захвату мяча: каждый сеанс по 20–30 минут дельфин просто вкладывал ему в руки мяч и забирал. Потом у Олега первый раз получился бросок. Сегодня он лауреат международных конкурсов, играет на фортепиано и флейте.

Разумеется, таких историй немного. Детей в дельфинарий приводят не потому, что хотят сделать из них звезд. Дельфинотерапия — шанс ввести этих детей в нормальную человеческую жизнь.

— Мы начали плавать очень рано. Моя Настя — незрячая, для нее это очень важно, — рассказывает мама одной из бывших пациенток Елены Бутовой. — Настя плавает с четырех лет, а сейчас ей двенадцать. Когда мы только начинали, у нее произошло открытие другого мира. У Насти улучшились речь и пространственная ориентация. Она правым ухом не слышит, но дельфинов настолько чувствовала, что плавать научилась даже быстрее, чем учатся обычные дети. Дельфины научили ее реагировать на движение волны. Она стала по-другому говорить, очень эмоционально. Это помогает ей выстраивать отношения с другими детьми. Она пишет стихи о дельфинах, рисует их пальчиком, очень скучает. Когда все это произошло, она написала стихотворение. Настя и стихи начала писать благодаря дельфинам. Чтобы узнать дельфина, ей было достаточно дотронуться до него кончиками пальцев.

Бесплатный сыр

О том, как его угораздило распрощаться с ООО «Утришский дельфинарий», Лев Мухаметов рассказывает мне, сидя в своем кабинете в Институте проблем экологии и эволюции имени Северцова, где он работает научным сотрудником.

— Мы недавно построили новый дельфинарий в Кисловодске, и денег на строительство нового здания в Москве просто не было. А в феврале прошлого года к нам обратились представители группы компаний «Триумф». Они предложили нам заключить инвестиционный договор на строительство нового дельфинария в районе «Бабушкинской». Мы проверяли: крупная, известная компания.

Новый директор дельфинария Анатолий Аверин не может договориться со старым коллективом

Впрочем, договор Мухаметов подписывал не с «Триумфом», а с другой компанией — «М.В.М.». Она вроде бы входила в группу. Ее научные работники даже проверять не стали. Только уже после захвата выяснилось, что эта фирма была зарегистрирована в 2007 году и за все время своего существования практически ничем не занималась.

— На нее зарегистрировано всего две платежки, — рассказывает юрист, которая сейчас защищает интересы Льва Мухаметова в суде.

Но на тот момент это никого не интересовало. Слишком уж привлекательной показалась возможность на халяву получить в собственность новый объект.

— Они предложили нам совместный проект капитального строительства на своем участке: для нас — дельфинарий, для них — небольшую гостиницу. Они объясняли, что «М.В.М.» — коммерческая организация и дельфины их не волнуют, но если они сами будут использовать этот участок, то их обложат огромными налогами. Им был нужен социальный заказчик — чтобы сэкономить на налогах, — почти оправдывается Мухаметов.

Между «М.В.М.» и ООО «Утришский дельфинарий» было подписано инвестиционное соглашение, проектная мастерская изготовила эскизы.

— Они сразу же перечислили нам 900 тысяч рублей на эскизный проект, и это стало одним из доказательств их надежности. Все-таки потратили большие деньги, — объясняет свою опрометчивость бывший директор.

И тут гендиректор «М.В.М.» Горшков как бы спохватился: а вдруг дельфинарий не отдаст гостиницу? Чтобы этого не произошло, Горшков предложил Мухаметову и Петрушину продать свои доли в ООО «Утришский дельфинарий». Договор был заключен с единственным условием: выплата денег ($12 млн) в течение трех лет со дня подписания документа.

— Понимаете, стройка оформлялась на нас, и они хотели гарантий, что мы их не обманем. И потом, был еще западный банк-соинвестор. Поэтому Горшков предложил: давайте подпишем договор купли-продажи, — пытается объяснить свое поведение Мухаметов. — Через два-три года, когда стройка должна была закончиться, мы договаривались опять поменяться: они нам назад наши доли дельфинария, а мы им — гостиницу. Это была не продажа, это был залог! Еще Горшков объяснял, что договор нужен для банка. Как гарантия.

Двум директорам принадлежали две трети всего дельфиньего хозяйства. А это ни много ни мало два арендованных дельфинария в Москве и Петербурге, еще один в Адлере, признанный олимпийским объектом, и недавно построенный — в Кисловодске, а также специалисты и обученные животные на арендованных площадях в Небуге и Лазаревском. Но главное даже не недвижимость, а сами дельфины, каждый из которых стоит не меньше $60 тыс.

— И у вас не было никаких сомнений, когда вы подписывали документ, — ведь в нем же черным по белому написано «договор купли-продажи»?

— Но мы же подстраховались! «М.В.М.» выдала мне и Пет­рушину доверенности на управление нашими долями. Мы сразу переписали устав ООО «Утришский дельфинарий» так, чтобы директора можно было выбрать только единогласно. Я продлил свои директорские полномочия на пять лет! — объясняет Мухаметов. — Это был залог, понимаете? Не продажа, а залог!

Взаимную любовь ветврача Елены Родионовой и ластоногих словами не выразить

— Компания «М.В.М.» у вас подозрений не вызвала?

— Конечно, я видел по телевизору разные сюжеты, как люди в масках куда-то врываются, но никогда не думал, что это может иметь отношение ко мне…

Дальше события развивались достаточно быстро. «М.В.М.» тут же продалась кипрской компании «Хадейсон Инвестментс Лимитед». Был назначен новый директор — Анатолий Аверин. Он отозвал доверенности на Мухаметова и Петрушина — больше эти люди никакого отношения к дельфинарию не имели.

В сухом остатке мы имеем следующую сделку: кипрская компания получила все российские дельфинарии за 900 тыс. рублей. Эта сумма была потрачена на эскизный проект. Больше никаких денег Мухаметов и Петрушин в обмен на гордость отечественной науки, уплывшую к некоему кипрскому гражданину, не получали. И вряд ли получат: до выплаты $12 млн остается еще три года, и что произойдет за это время с участниками сделки и самой собственностью — неизвестно.
Забастовка по-утришски

Новый директор ООО «Утришский дельфинарий» не отказывает журналистам в интервью. Анатолий Аверин — весьма импозантный голубоглазый мужчина в хорошем костюме. Единственное, что настораживает, — это его манера не смотреть собеседнику в глаза. Большую часть нашей встречи мы проводим у бассейна для выступлений. В нем плавают дельфины и белуха, время от времени их писк и всплески заглушают плавную речь директора. Я смотрю на Аверина, Аверин — на дельфинов. Он перечисляет финансовые нарушения прежнего директора, говорит о сознательном занижении денежных потоков, о том, что бассейн нуждается в ремонте. На каждый мой вопрос у него тут же находится ответ.

— Был с вашей стороны судебный иск, что прежнее руководство препятствует вашему вступлению в должность?

— Да.

— А что происходило в компании?

— Неправомерное использование денежных средств посторонними людьми.

— Вы имеете в виду прежнего директора?

— Да.

Уже на пороге дельфинария, прощаясь, Аверин вдруг меняет дипломатический тон на неформальный.

— Представьте себе, что вы продаете машину, — обращается он к нам с фотографом. — Неужели вы покупателю скажете: через три года отдашь деньги и никаких дополнительных условий? Не может быть такого. А человек продал так дело всей своей жизни. Может такое быть?

В небольшом помещении у бассейна женщина нарезает рыбу. Это ветврач Елена Родионова. Беседовать с ней я направляюсь под конвоем Аверина.

— Я здесь с понедельника, то есть третий день, — говорит Елена, оторвавшись от рыбы. — Продолжаю работать: кормить и лечить животных.

— Елена Николаевна, — вкрадчиво начинает новый директор, — почему вы со мной не разговариваете? Что вы против меня имеете?

— Против вас лично — ничего, — отвечает Родионова с улыбкой, но слегка дрожащим голосом. — О природе, о погоде я с удовольствием поговорю.

— Сейчас главное — о работе, Елена Николаевна, — продолжает Аверин тоном психотерапевта.

— Я объяснила: для меня мое руководство является настоящим. Это люди, которые дело начинали с нуля, — она почти срывается на крик, — а вы их обманули!

— Если люди подписывают договор о продаже своей доли в компании за очень-очень немаленькие деньги и не пишут в договоре ни одного условия, кроме получения денег, — как такое может быть? — теряет терпение Аверин.

— Я согласна, но работать с вами не буду.

Жизнь в московском дельфинарии замерла на неопределенное время

Таких специалистов, как Родионова, в России наберется не больше пяти. Аверин не умеет кормить дельфинов, не знает, какие заказывать корма, какие кому давать медикаменты и витамины. Еще он не знает, как дрессируют животных, какой должна быть вода, в которой они плавают. Вот поэтому Аверин терпит ветврача Родионову. Правда, время от времени он дает указание охране не пускать ее на работу. Тогда Родионова звонит ему и говорит примерно следующее: «У нас болен малыш, ему нужно давать лекарства. Если вы меня не пустите, вы будете отвечать за его гибель». Отвечать за гибель дельфина Аверин не хочет и снова пускает ненавистную Родионову на работу.
Третий лишний

— Будет очень плохо! — возвещает Андрей Абрамов, директор Утришской станции. Именно у него осталась непроданная треть собственности. Встречу Абрамов назначил в Институте имени Северцова — это партнер и родитель ООО «Утришский дельфинарий».

— Это уникальный опыт содержания диких животных в неволе, — объясняет Абрамов. — Дельфинов очень сложно ловить, перевозить, обучать, размножать в условиях неволи. Этим людям и в кошмарном сне не могла присниться та ситуация, которая сейчас сложилась. С ними никто не хочет работать!

— А как же два тренера, которых они недавно наняли?

— Это не тренеры, а помощники тренеров! Знаете анекдот про женщину, которая жила поблизости от аэродрома и считала, что разбирается в авиации? Вот так же и с этими помощниками. Эти люди не могут подготовить свою программу, не могут восстановить нашу.

— Сколько времени занимает переучивание?

— Знаете, как мы передаем животных от одного тренера к другому? — отвечает Абрамов вопросом на вопрос. — Начинаем с переодевания в такую же одежду. Видеосъемку ведем, как человек держит ведро, как передает рыбу. Начинаем пользоваться одним и тем же парфюмом. Понимаете, Лев Михайлович сам профессионал и окружил себя профессионалами. Я могу прийти к нему и сказать: сдвиг лейкоцитарной формы влево. И он все сразу поймет. Я буду объяснять про сдвиг лейкоцитарной формы Аверину?! — возмущается Абрамов.

Конечно, сначала Аверин пытался договориться с прежними сотрудниками дельфинария. Но столкнулся с уникальной ситуацией: эти люди не хотели денег — они просто отказывались признавать нового директора. Отказались также специалисты из всех остальных дельфинариев, кроме сочинского, одного из филиалов ООО «Утришский дельфинарий». Всего удалось нанять троих новых сотрудников. Переживут ли дельфины «спор хозяйствующих субъектов» — большой вопрос.

Ни прошлая администрация, ни нынешняя с этой абсурдной ситуацией не справятся. Необходимо вмешательство государства. Как-никак, дельфинарий — национальное достояние. Тем более что поводы для экстренного вмешательства есть: юристы находят в этой сделке массу нарушений. Например, среди документов, которые «киприоты» увезли из Института Северцова, были договоры с грифом «секретно», а часть бумаг вообще не имела отношения к дельфинарию, только к институту. Кроме того, при заключении сделки забыли о владельце третьей части ООО — Андрее Абрамове: по закону без него не должны были ничего продавать и не имели права ничего менять в уставе. Наконец, заведено уголовное дело, по которому Мухаметов и Петрушин проходят в качестве пострадавших.

Время идет. Когда писался этот текст, пошла третья неделя, как в дельфинарии наукой не занимаются вообще, животными — по минимуму, и никто не лечит детей. И вопрос стоит так: останутся ли в России обученные дельфины или их вслед за долями собственности смоет в какой-нибудь кипрский офшор? Сегодня нужно спасти дельфинов. С проблемами хозяйствующих субъектов можно разобраться потом.

Фото: Варвара Лозенко для «РР»; Алексей Майшев для «РР»

__________________________________________________________
Источник: http://www.expert.ru/printissues/russian_reporter/2009/16/delfinariy/